Жить внутри ПОДРОСТКОВЫХ ЭМОЦИЙ интересно, иногда чересчур драматично, но, как оказалось, это все тот же кризис сепарации. Каково это – когда в семье растет подросток?
В нашем доме завелся подросток. Мир немедленно заиграл новыми красками. Трагическое молчание окрашивает охрой, саркастические ухмылки блестят лазурью, пламенеющая ярость пышет огненно-алым. Ну и полутонов немало: обида горчит жженой умброй, отчаяние зеленеет мхом. Жить внутри полотна подростковых эмоций интересно, иногда чересчур драматично, но, как оказалось, это все тот же кризис сепарации. Тот самый, что рвал на части в три.
Каково это – быть подростком?
В три года дети требуют соблюдать ритуалы. Ритуалы успокаивают. Перед выходом нужно надевать вещь за вещью в определенном порядке, дом покидать по очереди. Если процедурал нарушен, надо отмотать назад и повторить. Возможно, ваши дети использовали другие ритуалы. У каждого из моих была своя история, с помощью которой они могли унять огромную внутреннюю тревогу. Главной моей задачей было понять, что напряжение нарастает и помочь опереться на соответствующий психологический костыль.
Зато с Ульяной у меня не было проблем, я отлично понимала ее потребность именно в такого вида бутерброде. Как я-ребенок ненавидела колготки! Маша не могла носить колготки, мы выбирали для нее легинсы и носочки, когда это еще не было мейнстримом, а было дефицитом. Заправить маечку в штанишки, знаете ли, непросто. У меня была целая система по распределению симметричных складок вдоль корпуса, чтобы нигде ничего не сборило. Дуня разглаживала на животе майки и плакала, пока я не показала ей собственный лайфхак. Грубые швы, несимметричные детали, медвежонок не той формы, любимая юбка, заношенная до состояния «даже на тряпку не пустишь». А хрестоматийное «я сам»? Однажды Ванечка открывал дверь 40 минут, пока мы все стояли и ждали, когда же он наконец справится с замком.
В пубертате все оказалось так же. Те же потребности в признании своей значимости, те же попытки отхватить себе ресурсов, та же боль, слабость подгибающихся душевных мышц, тот же гнев на то, что силы желания недостаточно для преобразования мира. Просто больше. Громче. Яростнее.
Наш подросток — человек с выдумкой. Поэтому предпочитает пассивные методы сопротивления. Если вы когда-то восхищались итальянскими бастующими, которые ложатся и лежат, то знайте: это отнюдь не весело! Пробудить недовольную Марию к школе — целая эпопея. Замотивировать ее на домашний труд стало намного сложнее. Она научилась делать невозмутимое лицо и долго смотреть, не мигая. Бросать отрывистые фразы. Рявкать. Рычать.
Младшие обходят Машу стороной, иногда подлизываются и пытаются подкупить. Провоцировать перестали, ответка прилетает в виде ядерной бомбы. Пытаются подражать. Без поддержки гормонов ничего не получается.
Мы с мужем умиляемся. Я умиляюсь больше, муж меньше, потому что ему достаются все прелести итальянской забастовки. Мне достается гнев и ярость. На днях я выяснила, кто тут плохая мать, которая ненавидит и притесняет детей. Это было ужасно трогательно. Стоит сиротинушка, верещит чего-то, локти-коленки торчат, веснушки на носу горят, глаза блестят непролитой слезой. Горюшко у нее. Одновременно с боевым трансом.
Многие считают, что подростки хамят и грубят родителям сознательно. Хотят сделать больно, бьют по слабым точкам. Я вспоминаю, как всей семьей мы ждали Ульяну, которая не могла найти «правильного» медведя, как у нее случилась истерика, когда выяснилось, что медведя забыли в саду. Слов для выражения эмоций у нее не нашлось, поэтому она легла на пол и орала «ААААА». К ней подключилась Дуня, потому что они всегда кричат вместе. Ваня начал орать, потому что жарко, Маша начала орать, потому что мы никуда не уходим, муж начал орать, потому что невозможно не орать, когда все орут. Сейчас у Марии все то же самое, только добавьте текст и уберите медведя. Подростки грубят потому, что им плохо. Они не умеют справляться с возросшей силой эмоций. По-моему, им самим страшно, но остановить этот бронепоезд не в их силах. Да и интересно, куда кривая вывезет.
Когда наш подросток обрушивает на нас свой гнев, мы смотрим на него и сочувствуем. И посмеиваемся про себя, что уж. Но разрешаем ей быть вот такой, горящей от ярости. Наши руки раскрыты для объятий, в которые она нет-нет, да и прыгнет. Потому что детям, что в три, что в тринадцать, от родителей нужно только одно. Как вы понимаете, совсем не поучения. опубликовано econet.ru.
Нина Архипова
Задайте вопрос по теме статьи здесь
